Гоминиды - Страница 98

Адекор рассмеялся: «мэре» — это было слово их родного языка, означавшее «возлюбленная».

— Я говорил, что тебе следует найти новую женщину, — сказал он шутливым тоном, — но не ожидал, что её поиски так далеко тебя заведут.

Понтер улыбнулся, но не слишком весело.

— Она была очень добра, — сказал он.

Адекор знал своего партнёра достаточно хорошо, чтобы понять: какая бы история ни стояла за этими словами, она будет рассказана в своё время, и не раньше.

— Кстати, о женщинах, — сказал Адекор. — Я… э-э… пока тебя не было, у меня были кое-какие дела с партнёршей Класт.

— Даклар! — воскликнул Понтер. — Как у неё дела?

— Видишь ли, — сказал Адекор, глядя теперь на Жасмель, — она стала довольно знаменитой в твоё отсутствие.

— Правда? — сказал Понтер. — И чем же?

— Она выдвинула обвинение в убийстве.

— Убийстве! — воскликнул Понтер. — Кого убили?

— Тебя, — невозмутимо ответил Адекор.

У Понтера упала челюсть.

— Ты, видишь ли, исчез, — сказал Адекор, — и Болбай подумала…

— Она подумала, что ты меня убил? — в голосе Понтера звучало неподдельное изумление.

— Ну, — сказал Адекор, — ты и правда пропал, а шахта такая глубокая, что архив алиби не принимает сигнала компаньона. Болбай представила это как идеальное убийство.

— Не могу поверить, — Понтер покачал головой. — Кто говорил от твоего имени?

— Я, — сказала Жасмель.

— Молодчина! — сказал Понтер, снова её обнимая. — Адекор, мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти, — сказал он из-за плеча дочери.

— А уж как мне жаль, но… — Адекор пожал плечами. — Впрочем, рано или поздно ты всё равно бы услышал. Болбай считает, что я тебя ненавидел, потому что чувствовал себя в нашем проекте на вторых ролях.

— Чепуха, — сказал Понтер, выпуская Жасмель. — Я ничего не добился бы без тебя.

Адекор склонил голову.

— Это очень великодушно с твоей стороны, но… — Он замолчал, потом развёл руками. — Но в её слова была доля правды.

Понтер положил руки Адекору на плечи.

— Возможно, теории и правда были больше мои, чем твои — но это ты спроектировал и построил квантовый компьютер, и это твой компьютер открыл ворота в иной мир. Твой вклад теперь в сотни раз превышает мой.

Адекор улыбнулся.

— Спасибо.

— Так чем всё закончилось? — спросил Понтер, улыбаясь. — У тебя вроде голос писклявей не стал, так что, я полагаю, у неё ничего не вышло?

— На самом деле, — сказала Жасмель, — дело будет слушаться в трибунале завтра.

Понтер удивлённо покачал головой.

— Очевидно, мы должны добиться его отмены.

Адекор улыбнулся.

— Да уж будь так любезен, — сказал он.

* * *

На следующее утро к арбитру Сард присоединился иссохший морщинистый мужчина и ещё более морщинистая женщина; они сидели по сторонам от неё. Зал Серого Совета был набит зрителями, среди которых выделялись серебристыми одеяниями десятеро эксгибиционистов. Даклар Болбай по-прежнему была одета в оранжевое, цвет обвинения. По залу пронеслась волна возбуждённого шёпота, когда вошедший в зал Адекор оказался одет не в синее, как подобает обвиняемому, а в легкомысленную широкую рубаху с цветочным узором и светло-зелёные штаны. Он прошёл прямо к вертящемуся табурету, с которым уже успел свести близкое знакомство.

— Учёный Халд, — сказала арбитр Сард, — у нас есть традиции, и я ожидаю от вас их соблюдения. Я думаю, вы уже хорошо осведомлены о том, как я не люблю попусту тратить время, иначе я бы послала вас домой переодеться, но завтра будьте добры явиться в синем.

— Конечно, арбитр, — сказал Адекор. — Прошу меня простить.

Сард кивнула.

— Итак, начинаем финальное разбирательство по делу об убийстве Адекором Халдом, проживающим на Окраине Салдака, Понтера Боддета, проживающего там же. Главный трибунал состоит из Фарбы Донда, — пожилой мужчина кивнул, — а также Каб Жодлер и меня, Комель Сард. Обвинитель — Даклар Болбай, в качестве опекуна Мегамег Бек, младшего ребёнка своей умершей партнёрши. — Сард обвела взглядом забитое людьми помещение, и её лоб пересекла довольная борозда: она знала, что об этом деле будут говорить ещё много месяцев спустя. — Мы начнём с вступительного слова обвинителя. Даклар Болбай, можете начинать.

— Со всем уважением, арбитр, — сказал Адекор, поднимаясь на ноги, — не мог бы говорящий от моего имени сначала представить заявление защиты?

— Учёный Халд, — резко сказал Донд, — арбитр Садр уже вынесла вам предупреждение относительно следования традициям. Обвиняемый всегда говорит первым, и…

— О, я это прекрасно понимаю, — сказал Адекор. — Но, видите ли, я и правда осведомлён о стремлении арбитра Сард продвигать дело со всей возможной скоростью, и я уверен, что нарушение порядка выступления значительно его ускорит.

Болбай поднялась, по-видимому, почувствовав выгоду для себя. И правда, если она будет выступать после защиты, то сможет разнести её аргументы в клочки уже во вступительном слове.

— Как обвинитель, я не возражаю против того, чтобы защита выступила первой.

— Спасибо, — сказал Адекор, отвешивая поклон. — Теперь, если позволите…

— Учёный Халд! — рявкнула Сард. — Не обвиняемому определять порядок слушания дела. Мы будем слушать его согласно традиции, и первой говорить будет Даклар Болбай.

— Я лишь подумал… — начал Адекор.

— Тишина! — От возмущения Сард начала краснеть. — Вы вообще не должны говорить. — Она посмотрела на Жасмель. — Жасмель Кет, лишь вы одна можете говорить от имени учёного Халда; пожалуйста, запомните это хорошенько.